— Я полагаю, она призрак, — заявил профессор Сакаи в свойственной ему манере перепрыгивать с темы на тему, проворно, будто лягушка.
Моя рука замерла, не донеся до губ бокал.
— О ком вы? — спросил я, и профессор ответил, ослепительно улыбаясь:
— Ваша девушка, естественно. Мне кажется, она призрак. Ёкай.
Я вежливо кивнул и сделал глоток превосходного местного виски. За окнами ветер взбивал жирную и аппетитную пену сакуры. Розовые волны проливались на брусчатку, затапливали улицу. Прохожие отмахивались от снега из лепестков, как отмахиваются от тополиного пуха у меня на родине.
Посещать этот бар стало нашей с профессором традицией, и за месяц я успел привыкнуть к чудачествам своего товарища. Жизнерадостный толстяк с ироничным прищуром, он работал преподавателем в институте иностранный языков, и студенты обожали его. Главным коньком Сакаи были японские привидения во всём их пёстром многообразии.
— Это юрэй, — пояснял он, рисуя на салфетке иероглиф «душа». — А это — ёкай. — Он записал иероглиф «волшебный» и добавил второй — «нечто странное». — Ёкай — призраки-монстры. Очень важно, молодой человек, ничего не перепутать.
Профессор рассказал мне о Садзари-они, превратившихся в нечисть улиток, охочих до мужских яичек. И об ожившем зонтике Каракаса-обакэ, вполне безобидном, и о Фута-куси-онна, ужасной женщине с дополнительным ртом на затылке.
Я подозревал, что сам добрый профессор Сакаи — тайный ёкай, эдакий тролль, приманивающий путников историями. Заслушаешься, зазеваешься, и он слопает тебя и запьёт виски.
Но чтобы призраком была Юки — об этом я не задумывался.
— С чего вы взяли, — сказал я, — что Юки — моя девушка?
— Ах, бросьте! — фыркнул Сакаи. — Вы влюблены в неё, влюблены в ёкай.
Я смущённо потупился. Неделю назад, выпив больше обычного, я поведал профессору о Юки — тогда я ещё не знал её имени. И профессор отругал меня за робость и велел завтра же познакомиться с ней, вместо того чтобы вечно играть в гляделки. Я пообещал ему и сдержал слово.
— Она не похожа на оживший зонтик, — заметил я.
Мы оба умели молоть чепуху с убийственно серьёзными минами.
Аргумент не подействовал на моего приятеля.
— Многие ёкай принимают обличие симпатичных девушек. Вы упоминали, что она хороша собой?
В памяти всплыли огромные глаза Юки, светло-карие, почти золотистые. Чёрный шёлк её волос и мрамор высокого лба.
— Настоящая красавица, — сказал я.
— Дзёре-гумо, например, прячут под маской юной красоты личину паука. Надеюсь, она не Дзёре-гумо.
— Но, сэнсэй, исходя из вашей логики, все девушки — монстры.
— А вы в этом сомневаетесь? — упорствовал Сакаи. — Что же, поразмыслите вот о чём. Вы встречаете Юки только вечером.
Здесь он был прав.
История слишком длинная. Полный текст.